Обходит, обходит всё женское племя,
Иные с презреньем, а кто со смешком,
И мчится вперёд неуёмное время,
А он уж не в стремени – тихо пешком.

Да вроде, глядеть –
не такой уж и старый:
Ни тусклого взгляда, ни лишних морщин,
Ещё вечерком – на балконе с гитарой,
Ещё в биллиардной – кумир у мужчин.

А вот ведь поди ж ты –
не смотрят, злодейки!
И рад бы он ручки им поцеловать –
Так мимо проносятся, прелюбодейки…
Да выдумал тоже о ком тосковать!

Такие ли дамы глядели, бывало,
А он отвергал их, жесток и красив!
Актриса театра головкой кивала,
Да так вот любви его и не вкусив.

А нынче – куда там…
Подумаешь – леди!
Да я ещё, брат, не таких завлеку!
А? Кто там? Ко мне? –
На пороге соседи:
«Данила Иваныч, попьёмте чайку!»

Ты же, делом мужским преисполнен,
Снисходителен и деловит,
Растираешь наплывы и волны,
Придаешь респектабельный вид.

Я такая с тобой неумеха.
«Руки прячь! Не оттуда растут!»
И старанья мои – на потеху,
Курам на смех – физический труд.

Что поделаешь – глупая баба,
Белоручка, коряга, сопля.
Я стою, безнадежная, слабо
Тощей кистью лоскут шевеля.

Мой любимый, ты великолепен!
Ты – опора моя! Ты – герой!
За тобою я следую слепо
И своей наслаждаюсь игрой.

«Ничего-то сама не умею!» –
И смотрю на «героя» с мольбой.
Я готова еще быть глупее,
Чтоб ты больше гордился собой!

Соль и перец, две морковки,
Непременно взять одну
Лука среднюю головку,
А потом...позвать жену.

И не ловкий я такой
Пусть,
Тем не менее, прошу:
Брысь!
Понимаю, что стирать -
Грусть,
Но зачем же плешь мою
Грызть?!!!

Я круги нарезаю, голодный и злой,
И свои наблюдаю следы.
Поскорей приходи сюда с бензопилой
И меня выручай из беды.